⭐️ Продолжим взволновавшую читателей тему старообрядческой к...

⭐️ Продолжим взволновавшую читателей тему старообрядческой культуры Русского Севера еще более острым сюжетом — рассказами о староверских ритуальных самосожжениях.

Последняя в Архангельской области “гарь” старообрядцев-беспоповцев (предположительно, согласия странников, или бегунов) произошла в 1860 году в селе Волосово Каргопольского уезда, где мы со студентами Колледжа “26 КАДР” были этим летом, а участники фольклорной экспедиции РГГУ — в 1998 году.

📚 В книге Максима Пулькина “Самосожжения старообрядцев (вторая половина XVII — XIX вв.)” (2 изд. М.: Академический проект, 2023) приводится текст Донесения Каргопольского окружного управления в Олонецкую палату государственных имуществ и Распоряжения Канцелярии начальника Олонецкой губернии Олонецкой палате государственных имуществ, описывающие этот случай. Судя по донесению, в мае 1860 года сгорело 15 человек из трех старообрядческих семей. На ручье в 3 верстах от деревни Савинской (общее название вместе с д. Окуловской — Зимницы) был прежде совершен обряд крещения (вероятно, староверы перекрещивались из более умеренного поморского толка в радикальный скрытнический), а затем на недалекой пожне в избушке, построенной для ночлегов во время сенокоса, старообрядцы предали себя “огненной смерти”.

В 1998 году об этом случае были записаны воспоминания местной жительницы, пересказавшей свидетельство мужниного деда, который будто бы был очевидцем самосожжения.

🗣️ Ну это даже и в газете упоминали, это давно-давно было, вот там, в деревне. Скрытые — они староверы. К ним там какой их тоже старовер… ну у их ведь глава-то тоже это есть. Секта называется “староверы” дак… И он [глава “секты”] их сагитировал вот туда за Зимницу, у нас там теперь деревни нету, туда за Зимницу, там избушку […] Избушка была. Потом там сенокосники [?], Господи, это уж… И вот сколько человек, он много собрали: детей вот оттуда собрали вот этих, всех староверов, и он свёз их, свёл в эту избушку. […] В одну избушку туда свёл и сжег. И они сгорели. […] Да, они сгорели, а сам он ушёл. Собрал всех, подпёр. Это был ну уж… дак это давно было. Это давно-давно, потом уж там… От моему мужу рассказывал дед. Не отец, а дед даже рассказывал, что, мол… ну, может, он от матери слыхал, что там, и уж не лично ему, потому что он деда не помнит, наверно. А говорит, у их [у семьи мужниного деда] дом высокий был, и говорит, тоже… Ну, мать-то у них, видимо, вот тоже немножко как относилась здесь к староверам-то немного. Но это тоже у них всё, вот у церковь ходили да. Но они не согласились никуда, он рассказывал. [Дед] Небольшой был и вот забрался он там на чердак. [Нрзб.] И говорит, этот дед видел там, как пожар был. Там человек, я не знаю, много было — не много… Несколько. Пятилетние, ишшо с дитями, и вот совсем с детьми ушли там во эту сторону. Вот он подпер.

(1998, с. Волосово, д. Трофимовская)