— Как у тебя дела? — Всё хорошо… — отвечаю сухо. — А, ладн...

— Как у тебя дела?
— Всё хорошо… — отвечаю сухо. — А, ладно, поделюсь. Меня позвали на вечеринку в честь дня рождения — мы только начали общаться, и это приятно, что меня хотят видеть.
— Понятно. Видимо, ты там будешь в качестве увеселения. Звезда из Москвы.
Я тут же жалею, что сказала вообще хоть что-то.
— Там и без этого достаточно интересно, — сухо бросаю в ответ.

Ощущение, что обесценили не только меня, но и людей, и Питер, и всё, что я только начала строить. Один выстрел, прямо в цель — чувство самоценности, которое ещё недостаточно окрепло. Я начинаю накручивать себя со страшной силой. Зову знакомого на прогулку, потому что не хочу оставаться одна. Кажется, успокаиваюсь..
Но на следующий день тревога возвращается.
— Я приехала с одним чемоданом, одежды почти нет. Может, не идти?.. Там будет много новых людей, а что они подумают обо мне? Наверное, надо быть сдержаннее. Или наоборот? В чём идти? А что дарить? У меня очень скромный подарок, но я пока не могу больше. Может, не идти?..
Пишу подругам. Пытаюсь что-то предугадать. Я понимаю, что это безумие, но не могу остановиться.
В ответ от близких слышу: «Полина, ты загналась. Ты прекрасна, успокойся. Всё будет хорошо».

И я понимаю, что моя ценность вообще не зависит от этого всего. Все прошлые недели в Питере я великолепно выстраивала общение. Да и в целом, после того как я переломила в школе изоляцию, люди ко мне тянулись. Если я и оставалась одна, то из-за своих же страхов и тараканов. И даже если я не понравлюсь кому-то — ничего страшного. Мне ведь тоже могут не понравиться. Я могу выбирать. Но тревога выбивает всё рациональное мышление.

Сессия с психологом немного отрезвляет болью.
— Полина, я иногда задаюсь вопросом, осталось ли у вас хоть одно живое место.
Я и сама не знаю. Знаю только, что люблю людей и что мне много раз было больно. Благодаря этому я теперь всё время хочу быть одна и одновременно с кем-то. И когда эта качель раскачивается, я теряю связь с реальностью.

В итоге решаю «сдаться тревоге» через заботу о себе, привести себя в порядок. Типичные девичьи радости: ноготочки, реснички, украшения. Вдруг нащупываю расслабление. Через работы Марата в том числе. Вспоминаю, как прекрасны естественность, детали.
На волне восхищения женщинами ловлю внутреннюю устойчивость.
Я одна из них. Я тоже такая.

Следующую ночь сплю спокойно и так же спокойно приезжаю в коттедж. Еда, напитки, много людей.
Песни, танцы. Вокруг много прекрасных девушек.
Баня. Выливаю на себя ледяное ведро. Джакузи на улице.
Чувствую тело. Горячее. Живое.

В какой-то момент заходит разговор о мужчине, которого я хотела бы видеть рядом с собой.
— Будет сложно найти мужчину, который будет таким же сильным, как и ты, с таким жизненным опытом.
— Знаю, но что поделать. Значит я буду наслаждаться жизнью как могу.
— Тебе нужен какой-нибудь Навальный.
— Он умер.
— Значит Яшин. Слышала про такого?
— Слышала, — усмехаюсь. — На самом деле я знаю такого мужчину, просто..
— Он гей?
— Нет, — смеюсь. — Там дело в другом.. не могу сейчас объяснить. Просто знаю, что он есть.

Вечер продолжается. Я окончательно расслабляюсь, пьянею, надрываю голос, крича песни. Прыгаю и танцую.
Внезапно ко мне подходит парень, говорит что я классная и целует.
Абсолютно никакого контекста и общения до, никакого после.
Но это вдруг то, что нужно. Пьяно, весело, живо.

Кто-то мешает убойные шоты, а я продолжаю танцевать с девушками на барной стойке.
Дальше разъезды, укладывания спать перегулявших, разговоры о насущном и одновременно куча приколов.

— Ты уехала, когда мы проговаривали первое впечатление друг о друге.
— Я знаю, что ты вспоминала обо мне, пока меня не было в Питере.
— Да. Но мне показалось странным, что ты в том году спустя неделю написала мне..
— Я знаю, что это выглядит странно. Мне самой сложно было говорить.
— Да. Мне хотелось ещё пообщаться и понять что ты нормальная.