Шах и мат самому себе. Трагедия невроза навязчивости. «Нав...

Шах и мат самому себе. Трагедия невроза навязчивости.

«Навязчивость – это диалект истерии»…
«Навязчивый невротик убивает желание Другого»…
Это и многое другое от Лакана как нельзя лучше показывает, что бывает, когда какому-либо высказыванию придается статус афоризма: оно быстро тиражируется, качует из текста в текст и пускается в расход – проще говоря превращается в некое подобие лозунга, т.е. в пустое означающее. И тем не менее, почти всегда подобное высказывание, говорит Лакан, производит эффект, произносится с видом, внушающим доверие, дающим понять, что вы имеете дело со своим же человеком, лаканистом высокой пробы.

А вот другие слова.

Мне все равно – желает он меня или нет, лишь бы он не желал других.

Они принадлежат одной из пациенток Лакана, и были приведены им во время семинара 30 марта 1963 года. И слова эти помогают осмыслить приведенные выше афоризмы.

(На фото картина Рене Магритта Шахматы, 1926).

⬇️

Когда речь заходит об истерии, прежде всего имеется в ввиду позиция истерического субъекта относительно желания Другого: она всецело им ориентирована. Истеричка прекрасно осведомлена о расщеплении в Другом и, обнаружив его, предлагает себя в качестве того самого недостающего элемента, воображаемого фаллоса. Акцент истерического хода сделан на игры с собственным бытием – быть объектом желания Другого.

И всё бы ничего, но правда до тех пор, пока это восстановленное в воображаемом плане совершенство Другого снова не даёт трещину. Как только то неприемлемое в образе (а именно сексуальность) заявляет о себе, как только истерический субъект обнаруживает себя объектом наслаждения, та же неприемлемая часть дает о себе знать и на стороне субъекта. То есть, истерическая стратегия сводится к как можно более длительному поддержанию этого хрупкого баланса – баланса неудовлетворенного желания.

Так в чем отличие навязчивого невротика?

Мера, в которой его стратегия замешана на желании Другого, ничуть не меньше: он так же вынужден поддерживать собственную субъективность за счет манипуляций с этим самым желанием. Однако в данном случае совершается качественно иной ход. Навязчивый невротик поддерживает измерение, в котором Другой сексуального желания как бы и вовсе не имеет. Это приводит к тому, что обнаружить себя в качестве желающего во всем масштабе, то есть явственно увидеть объект своего сексуального желания навязчивый субъект может только во взгляде кого-то ещё, кого-то, кто обратил внимание на его собственный объект.

Навязчивая позиция трагична, и трагедия эта разыгрывается во всех сферах жизни.

Субъект навязчивости всеми силами скрывает недопустимую сексуальность и потому вынужден корчить из себя субъекта с помощью разнообразных достижений – мыслительных конструкций, бумажной продукции, заработанных денег (список можно дополнить по вашему желанию). В ход идет всё что угодно, но только не собственная нехватка. Фактически – шах и мат в два хода – шах и мат самому себе: определить ценный объект во взгляде Другого и предоставить его в качестве квази-объекта такого же квази-желания. Невротик навязчивости отчаянно убежден, что Другому нужно именно ЭТО – ЕГО великие размышления, ЕГО гениальная книга, что-то, произведенное ИМ САМИМ.
Это всегда что-то, но только не он сам как таковой.

И если истерия проводит жизнь в попытках заполнить собой расщепленного Другого, то девиз субъекта навязчивости я бы сформулировал так: я не позволю любить себя за ничто.

Проблема в том, что формулировка, не имеющая отношения к личному материалу субъекта, не может ему помочь. Поиском собственных формул – наряду со всем остальным – и занят невротический субъект в своем личном анализе.